В этом году я остался доволен результатами. Благодаря установке трансфигурации и модуляции памяти мне удалось раскрыть дело Джайлза. Аксоул, незнакомец с переулка, чей внедорожник я честно взял, врал мне как бык. Они вели записи. Я нашел в них свою бывшую жену. По сравнению с другими жертвами похищения, ей было легко. Убит при попытке похищения. Тело было целым. Я нашел место и похоронил останки по-человечески.
Си вместе с адвокатом мистера Плупа сделали клеветнические заявления, и Совет Галактической Федерации изолировал Гил’така от торговли. Это как серп для купеческой расы… Все равно лучше аннигилировать.
Услышав, что я встречаюсь с ксантарианцем, агенты Бюро обязаны уведомить Бюро о любых связях с инопланетянами, К. долго кричал, что теряет своих лучших агентов, что я еще молод и у меня впереди карьера. Вот такой у меня странный босс. Я не собираюсь уходить на пенсию. После того, как он закричал, он по какой-то причине изменил мой список. У меня появилось немного больше свободного времени.
Плип и Плоп приезжали к нам еще несколько раз. Таури представил их. Все трое сразу понравились друг другу. Ксантарское очарование, что тут скажешь. И мои ночи стали еще более беспокойными. Потому что Таури вызвалась угостить братьев домашней едой. У нас была кулинарная битва. Это был первый раз, когда я увидел действительно упитанного баркана. Это было невероятно душевно и утешительно. Мы должны сделать это снова!
Таури упорно называла меня Ви. Она думала, что это имя мне больше подходит, а Питер — не мое настоящее имя. Мы ездили в Чечестер раз в месяц. Почтенный Брентле, как только услышал, что в его собственном баре ксантарий и мужик, да еще по-литовски черный, открыл нам ссуду на смехотворных условиях. Уходя, он смеялся. Сквозь его смех я услышала обрывки предложений: «амброзия», «напиток любви». Я уверен, что владелец «Чечестера» будет беззастенчиво болтать об этом на каждом углу, добавляя клубу и без того широкую известность.
— Ладно, я падаю. — Из комнаты вышла моя знакомая в светло-золотом платье. — Я закрою этот проект и сразу пойду домой. Я буду там через неделю.
Мы с племянниками просто сидели и замерзали. Один из них закрыл мне рот. Наверное, Плюх. Я спрошу их позже, когда я наедаюсь.
— Я люблю тебя, моя неземная красавица. Вы потрясающая женщина. Кожа Таури слабо светилась. Ксантарцы излучают красивое золотое сияние, когда испытывают сильные эмоции. Таури подошла ко мне, сияя, как солнце. Она поцеловала меня в щеку и ушла. Мои глаза вспыхнули янтарем на прощание.
Дверь закрылась, и я задумался. Плотно. В глазах женщины я чаще всего встречал три вида пламени.
Первый был самым простым. Бирюзовые искры любопытства и солнечные вспышки злобы, которые загораются после нескольких бокалов вина или доброй порции виски. Такое пламя легко зажечь интересной беседой, неожиданным уместным комплиментом или милым подарком. Под переливающийся звук смеха, в глазах собеседника, вереница искр, яростно собравшихся в круг, распадается и вновь закручивается в танце, как крошечный рой световых лучей. Это удивительное, удивительное зрелище. Это блестки, которые я увидела, когда впервые встретила их и подарила им цветы. Таури их очень любит. Цветы очень редки на Ксантаре.
Второй — самый зрелищный. Низкое воющее пурпурное пламя с угольно-черными шарами дыма. Подобно огню инквизиции или адскому напалму, жадно пожирающему тело, он губит чувства, душу и разум, но неизменно приносит целительное очищение. Это пламя, восхитительное в своей всепоглощающей силе, еще легче разжечь. Этого достаточно, чтобы глубоко ранить женщину. Но чертовски сложно остаться в живых после того, как вы попали в обжигающие волны женского гнева. Нечто подобное я видел, когда моя женщина оторвала руку особо рьяному поклоннику, пока я «разговаривал» с его приятелем. Она оставила шрам на память.
Третий вид самый опасный и самый красивый. Это алое пламя страсти. Чисто. Неземной. Пламя страсти не дает яркого света. Он лишь превращает чернильную ночь в мягкие сумерки, милостиво скрывая острые грани. Алое свечение загорается, когда женщина медленно снимает нижнее белье и входит в комнату, пробираясь через кровать позади вас, глаза сверкают, как у хищника позади своей добычи. Пламя светится, когда она тянется к тебе, чтобы поцеловать. Она сходит с ума, когда ее прохладные пальцы жадно изучают твою шею и плечи, ее очаровательные когти впиваются в твою кожу, и ты чувствуешь ее горячее дыхание на своей щеке. Твое имя, тихо сорвавшееся с твоих уст, останется в памяти и в твоих мыслях. И вы будете носить его с гордостью, тайно поклоняясь ему. Буду тактично молчать и густо краснеть…
Пламя страсти очень трудно зажечь. Мало просто уловить «ритм» тела, мало знать предпочтения женщины, ее зоны и точки. Вы должны позволить пламени расплавить ваши белые восковые маски, открывая ваши истинные лица и открывая ваши сердца, освобождая вашу тьму изнутри. Вот для чего опасное алое пламя страсти. Если увлечься, велик риск стать рабом собственной тьмы. Но увидеть алый огонек страсти в глазах другого человека – величайшее удовольствие.
Но Таури… У нее был среди прочего и четвертый вид. Тепло домашнего очага. Это как хорошее тепло. Они тлеют, обеспечивая ровное тепло и уют. И они превращаются в пламя страсти, когда вы слегка подуете на них. Это вид очага, к которому вы идете. Я хочу возвращаться к нему снова и снова, присматривать за ним, защищать его, поддерживать в нем жизнь. Иногда утром меня будил запах кухни. Тихо лежа в постели, слушая, как она готовит и напевает, я наслаждался теплым чувством. Ощущение, что у тебя есть Дом, где тебя ждут…
— Нет! — прошипел Плип на брата. — Я даю это вам!
— Что значит, у него не было куколки? Плип жалобно фыркнул. «Смотрите, он не шевелился уже десять минут!» Он начал по сигналу!
— Тихо здесь! — Братья принимают слова от меня. Встает. Мне нужно обдумать это. О чем тут думать? Ксантарские женщины выбирают одного партнера на всю жизнь. Я же говорил, что это русская рулетка. — Ребята, у меня к вам просьба…
Рассказав все своим племянникам, я ожидал чего-то подобного, но реальность не оправдалась. Плип и Плоп замерли. Они медленно повернулись и посмотрели друг на друга. Взгляд удивления сменился пониманием, и через секунду они резвились по квартире, визжа от восторга.
— Дядя В! С нами вы получите максимум! Братья прыгали со стула на стол и обратно.
— Нет! Самая красивая! Внезапно они остановились и, взявшись за лапы, стали плясать по кругу — ригелиан! Да Да Да!
— Плюп, Плоп. Я осторожно поднял их обоих со стола. И сделал сердитое лицо. «Надеюсь, вы не скажете ни слова, потому что, если кто-то из вас будет так много говорить с Таури, я отрублю вам ваши мохнатые головы!»
— Дядя Ви, ты меня пугаешь! — Плип был настроен.
— Мы могила, дядя Ви! Плоп пересек его сердце.
— Отлично, я закажу пиццу! — Я опустил своих горе-помощников на кушетку. Пицца их добила — племянники растаяли, а их сапфировые глаза побежали, щадя барселонские слезы счастья.
Через несколько дней они улетели. Я мучилась неделю. А когда появился Таури, я сошел с ума. Я думаю, она начала что-то подозревать. Или, может быть, это был только я, который был явно параноиком. Через две с половиной недели посылка прибыла в Бюро. Он пришел с аудиофайлом.
— Дядя В, привет! Я мог слышать своих племянников через микронаушник. «Ты будешь ругаться, но мы не можем хранить такой секрет от папы». Он порекомендовал нам мастера. Мы сделали все по-другому. Поверь мне, так лучше. Папа сказал, что в это время ты узнаешь сам. Мы не знаем, что это значит. У вас, взрослых, свои дела. И еще кое-что. Папа обидится, если ты не позвонишь. Стой, дядя Ви!
Какая куча придурков! Улыбаясь, я открыл контейнер, закодированный в моей ДНК. Внутри был ригелианский опал. Она была не слишком большой, но, черт возьми, от нее невозможно было оторвать глаз. Полностью черный шар в круглой оправе на тонкой цепочке. Камень как бы «пьет» любой свет, попадающий на его поверхность. Я размышлял…
На следующее утро, притворившись спящей и дожидаясь, пока Таури пойдет на кухню, я встала и тихонько достала из-под матраса крохотную сумочку. Я достала из него украшения и посмотрела в зеркало. сука, я так испугалась! Пожелав себе удачи, я прокрался на кухню. Таури стояла ко мне спиной, разрезая фрукт и напевая себе под нос незнакомую мелодию. Я подошел к ней и осторожно положил голову ей на плечо. Она положила нож и потерла мою щеку, как кошка. С нежно закрытыми глазами. Идеальный момент. Я быстро надел цепочку на шею Таури и защелкнул магнитную застежку. Она открыла глаза, светящиеся янтарем, и прижала руки к черному шару на шее.
— Что это? Она взяла украшение в руки и застенчиво посмотрела на него.
— Таури, выходи за меня замуж.
Кожа моей возлюбленной мерцала и сияла ярким золотым светом, и я без слов знала. Мы изо всех сил пытались сдержать слезы. Я был готов взреветь от облегчения, и она была готова взреветь от счастья. Черная орбита вспыхнула, и тьма рассеялась, обнажив красочное многоцветие космоса. Внутри камня крошечное скопление звезд медленно вращалось, мерцая огнями.
